Была в больнице, там порадовали. Сказали, что у меня почти все в порядке - небольшое воспаление. И назначили лечение. Удручающе то, что надо сдать кучу анализов, пройти пиздисят флюорографий и вообще.
Я конечно же догадалась зачем в больницах так все поставлено - если человек пройдет все анализы, УЗИ, многомиллионные приемы и лекарства, он больше никогда не захочет болеть. У него даже мысли не возникнет заболеть.
Маме все рассказала честно, по-моему она была слегка разочарована, что это у меня не от "многичисленных" мужиков, а от переохлаждения. Правда, вместа Артёма тут же опале подверглись кроссовки, в которых я ходила зимой.
Сумкен, если тебе придет в голову придираться к запятым и все такое, то я тебе сразу скажу - люди, которые придираются к запятым внутренне неудовлетворены. Это тебе мотивация ко вчерашней теме:-)
Последние дни вообще проходят за интенсивным прослушиванием новой музыки. Для тех, кто одну женщину из флёра любит больше чем другую советую такие группы как Оля и Монстр и Dust Heaven. Взять можно на торрентс ру.
Для совсем уж извращенцев - Шесть мёртвых болгар ( брать там же). Сия группа никому из моих знакомых (кроме меня) не пондравилась. Это вы зря, граждане.
Ем вишню из компота. Мего.
среда, 25 марта 2009 г.
Без заголовка
Джессика подошла к глубокому старомодному креслу под вышитым чехлом и повернула его так, чтобы можно было сидеть лицом к двери. Внезапно она вспомнила о крисноже, прикрепленном к ноге. Она сняла ножны и зажала кинжал в руке. Еще раз она внимательно оглядела комнату, запечатлевая в памяти каждую мелочь: стул в углу, стулья с прямыми спинками вдоль стены, два низких столика, ее цитра у двери в спальню.
Суспензерные лампы заливали комнату бледно розовым светом. Она притушила их, села в кресло и, потеребив обивку, оценила ее прочность.
"А теперь пусть приходит, - подумала она. - Увидим, что будет". И она принялась готовить себя к встрече, как это делали Боне Гессерит: собрать терпение, наполнить себя силой.
Раньше, чем она ожидала, в дверь постучали, и появился Хават. Слезящиеся глаза старика блестели. Освещение комнаты придавало его морщинистой коже желтоватый оттенок; на рукаве виднелось мокрое пятно.
Она поняла, что это кровь. Указав на один из стульев с высокой спинкой, она сказала:
- Сядь на этот стул лицом ко мне.
Хават поклонился и сделал так, как она ему велела. "Все этот пьяный дурак Айдахо", - подумал он. Он изучал лицо Джессики, удивляясь ее выдержке.
- Нам потребуется много времени, чтобы объясниться, - сказала Джессика.
- Что вас беспокоит, моя госпожа? - Он сел, положив руки на колени.
- Не надо играть со мной в прятки! - взорвалась она. - Если Уйе не сказал, зачем тебя вызвали, то это должен был сделать один из охранников. Можем мы быть, по крайней мере, честными друг с другом?
- Как пожелаете, моя госпожа.
- Прежде всего ты ответишь мне на один вопрос, - сказала она. Являешься ли ты агентом Харконненов?
Хават сорвался с места, его лицо потемнело от гнева. Он резко бросил: - И вы смеете обвинять меня в этом?
- Сядь, - сказала она. - Ты тоже осмелился обвинить меня в этом.
Он медленно опустился на стул. А Джессика, читая его мысли, с облегчением подумала: "Это не Хават".
- Теперь я знаю, что ты хранишь верность моему герцогу, - сказала она. - Поэтому я готова простить тебе свою обиду.
- А есть ли что прощать, госпожа?
Джессика нахмурилась, размышляя: "Может сказать ему о моем главном козыре? О дочери герцога, которую я вот уже несколько недель ношу под сердцем? Нет! Сам Лето еще не знает об этом. Это только осложнит его жизнь, рассеет его внимание в то время, когда он должен сосредоточить все свои силы на борьбе за наши жизни. Еще не пришло время об этом говорить". - Знающий правду разрешил бы этот наш спор, - примирительно произнесла она, - но у нас нет такого Человека.
- Как скажете. У нас нет человека, знающего правду.
- Зато среди нас есть предатель! - воскликнула она. - Я изучила наших людей с огромным вниманием. Кто это может быть? Не Гурни и, конечно, не Дункан. Их лейтенанты недостаточно опытны, чтобы решать серьезные дела. Это не ты, Зуфир. Это не может быть Пол. Я знаю, что это не я. Остается доктор Уйе. Следует ли мне позвать его и устроить ему испытание?
- Это напрасный труд, - сказал Хават. - Он воспитан Высшим колледжем, это я знаю наверняка.
- Его жена Бене Гессерит была убита Харконненами, - сказала Джессика. - Вот как!
- Разве вы не слышите ненависти в его голосе, когда он говорит о Харконненах?
- Вы знаете, что у меня нет слуха.
- Что заставило вас подозревать меня? - спросила она.
Хават нахмурился.
- Моя госпожа ставит своего слугу в неудобное положение Мой первый хозяин - герцог. - За это я готова тебе многое простить.
- И снова я должен спросить: есть ли что прощать?
- Что же нам делать? - спросила она.
Он пожал плечами.
- Давай тогда возьмем кого нибудь другого, - сказала она. - Дункана Айдахо, например, великолепного воина, чьи способности к охране и наблюдению заслуживают глубокого уважения. Сегодня вечером он переусердствовал кое в чем, носящем название пива со спай сом. Я слышала, что и другие наши люди бывали одурманены этой смесью. Это верно?
- У вас есть собственная информация, моя госпожа?
- Да, есть. Неужели вы не рассматриваете это пьянство как симптом, Зуфир?
- Моя госпожа говорит загадками.
- Напрягите свои способности ментата! - вспылила она - В чем причина того, что происходит с Дунканом и с остальными? Могу вам ответить: у них нет дома.
Он указал пальцем в пол:
- Арраки - вот их дом!
- Арраки для них - неизвестная земля. Их домом был Каладан, но мы лишились этого дома. У них нет дома, и они боятся, что герцог их покинет. Он окаменел от изумления.
- Если бы так заговорил один из наших людей, то это можно было счесть.
- Ах, прекратите, Зуфир! Разве доктор совершает предательство, поставив правильный диагноз? Разве можно его за это считать поражением? Моя единственная цель - вылечить болезнь.
- Герцог доверяет мне в этих вещах.
- Но вы должны понимать, что у меня есть опыт лечения таких болезней, - сказала она. - И, возможно, ты согласишься, что у меня есть некоторые лекарства.
"Мне придется ввести его в еще более жестокий шок, - сказала она себе. - Он нуждается во встряске, которая выбьет его из состояния рутины. - У вашего умения может быть много интерпретаций, - говоря это, Хават пожал плечами.
- Вы уже вынесли мне обвинительный приговор?
- Конечно нет, моя госпожа. Но я должен обратить внимание на любую возможность, и события покажут, насколько они верны.
- Угроза моему сыну прошла здесь, в этом доме, незамеченная вами, сказала она. - Кто воспользовался этой возможностью?
Его лицо потемнело.
- Я принес свои сожаления герцогу.
- Не сказали ли вы о своих сожалениях также мне. или Полу?
Теперь он сердился уже открыто - ноздри его раздувались, глаза горели. Она видела, как бьется жилка на его виске.
- Я - человек герцога, - произнес он четко, с расстановкой выговаривая каждое слово.
- Это не предательство, - сказала она. - Угроза в чем то другом. Возможно, это имеет отношение к ласганам Возможно, они рискнут поставить в нескольких ласганах часовые механизмы, нацеленные на домашние защитные поля.
- И кто сможет сказать после взрыва, не был ли он атомным? - спросил он. - Нет, моя госпожа, они не пойдут на действия столь нелегальные. Радиация рассеивается долго, улики слишком серьезны. Этот путь для них закрыт, ставка должна делаться на предательство.
- Вы - человек герцога! - не выдержала она - Могли бы вы уничтожить его в попытке спасти?
Он набрал воздуху в легкие и сказал:
- Если вы невиновны, я принесу вам самые унизительные извинения.
- Посмотри на себя, Зуфир, - сказала она. - Люди живут лучше всего тогда, когда каждый из них имеет собственное место, когда каждый знает, что он делает в обществе. Уничтожьте это место - погибнет и человек. Мы с вами, Зуфир, из всех тех, кто любит герцога, лучше всего подходим для того, чтобы уничтожить его место. Разве не могла я нашептать о тебе герцогу ночью? Когда лучше всего западают в голову подобные подозрения? Следует ли мне говорить яснее?
- Вы мне угрожаете? - насупился он.
- Конечно же нет. Я просто веду к тому, что кто то действует против нас, используя для этого устройство нашей жизни Это умно, дьявольски умно Я предлагаю отразить эту атаку, организовав нашу жизнь так, чтобы подобные клинья некуда было вбить.
- Вы обвиняете меня в распространении беспочвенных подозрений?
- Беспочвенных - да!
- Вас больше устраивают собственные подозрения?
- Это твоя жизнь состоит из подозрений, а не моя.
- Значит, вы ставите под сомнения мои возможности?
Она вздохнула.
- Зуфир, я хочу от тебя, чтобы ты исследовал мою эмоциональную вовлеченность в это дело. Реальный человек - просто животное, без логики. Твое представление о логике неестественно, но оно продолжает оставаться таким. Ты - ментат, воплощение логики. И все же решение твоих проблем строится на том, что в самом прямом смысле слова образуется вне тебя, требует всестороннего изучения и деятельного исследования со всех сторон. - Вы решили поучить меня моему ремеслу? - спросил он, не скрывая своего презрения к ее советам.
- Все, что находится вне тебя, ты можешь видеть и ко всему применить логику, - сказала она. - Но такова уж сущность человека, что, когда мы сталкиваемся с личными проблемами, мы тем неохотнее обращаемся к их изучению при помощи логики, чем более глубокими они являются Мы склонны барахтаться на поверхности, обвиняя все что угодно, только не то, что действительно мучает нас.
- Вы, я вижу, пытаетесь разрушить мою веру в возможности ментата, раздраженно бросил он. - Где бы я ни обнаружил попытку саботировать любое оружие из нашего арсенала, я бы без колебания обвинил виновных и уничтожил их.
- Хорошие ментаты питают здоровое уважение к ошибкам в своих расчетах, - сказала она.
- Я никогда не утверждал обратного.
- Тогда направь свое внимание на симптомы, видимые нам обоим: пьянство среди мужчин, ссоры; они болтаются и передают друг другу нелепые слухи об Арраки, они игнорируют самые простые.
- Это у них от безделья. Не пытайтесь отвлечь мое внимание, превращая простое в таинственное.
Она смотрела на него, думая о людях герцога, напивающихся в барах до такой степени, что от них разит, как из пивной бочки.
- Почему ты никогда не использовал мои возможности для службы герцогу? - спросила она. - Боишься соперничества?
Он пристально посмотрел на нес, и в его старческих глазах вспыхнул огонь.
- Мне известны некоторые приемы, которые преподают в школах Бене Гессерит. - Он умолк, нахмурившись.
- Продолжайте, - сказала она.
- Бене Гессерит - ведьмы! Мне известно кое что об этих приемах, сказал он. - Я наблюдал их у Пола. Ваша школа говорит людям: ты существуешь только для того, чтобы служить.
"Шок должен быть жестоким, и он почти подготовлен к нему", - подумала она.
- Ты с уважением слушал меня в Совете, - сказала она, - и все же ты редко следовал моим советам. Почему?
- Я не доверял вашим побуждениям как Бене Гессерит. Вы думаете, что видите человека насквозь, что можете заставить человека делать то, что вы.
- Да ты просто дурак, Зуфир! - выдохнула она.
Он нахмурился и откинулся на спинку стула.
- Какие бы слухи о наших школах не доходили до тебя, - сказала она, правда о ней гораздо более величественна Если бы я захотела уничтожить герцога или тебя, или любое другое лицо, находящееся в пределах моей досягаемости, ты не смог бы меня остановить.
И она подумала: "Почему я позволяю себе говорить такие слова? Меня не тому учили, я не этим должна его сразить".
Хават скользнул рукой в разрез туники, туда, где он держал крошечный металлический прибор с отравленными стрелами "Она не окружена полем, подумал он. - Все это одно лишь хвастовство с ее стороны. Я мог бы убить ее сейчас же, но что, если я ошибусь??
Джессика заметила его жест.
- Будем молиться о том, чтобы насилие никогда не встало между нами, произнесла она.
- Достойная молитва!
- Между тем непонимание между нами все растет и растет, - возразила она. - Я снова должна спросить тебя: разве не было бы более разумным предположить, что в расчеты Харконненов входит возбуждать подозрения и сеять между нами вражду?
- Похоже, что мы снова вернулись к мертвой точке, - сказал он. Она же вздохнула, подумав: "Он почти готов к этому".
- Мы с герцогом должны заменить нашему народу отца и мать, - сказала она. - Наше положение.
- Он на вас не женился, - сказал Хават.
Она с трудом заставила себя сохранять спокойствие, думая про себя: "Хороший ответный выпад".
- Но он не женился и ни на ком другом! И не женится, пока я жива. О чем это мы говорили? Да, я сказала, что разрушить естественное положение вещей, внести путаницу, сумятицу, разрыв - что может быть полезнее для Харконненов?
Он понял, к чему она клонит, и насупил брови.
- Герцог? - спросила она - Привлекательная цель, но никто другой, за исключением Пола, не охраняется так тщательно Я? Это, конечно, серьезное покушение, но они должны знать, что я Бене Гессерит и, значит, труднодоступная цель. Но есть лучшая цель - человек, для которого подозрение естественно так же, как дыхание. Человек, который всю свою жизнь строит на подозрениях и тайне. - Она резким жестом выбросила вперед правую руку. - Ты!
Хават начал было вставать.
- Я не отпускала тебя, Зуфир! - вскипела она.
Старый ментат почти рухнул на стул: так быстро расслабились его мускулы. Она улыбнулась, но в ее улыбке не было радости.
- Теперь ты знаешь кое что о настоящих приемах, которым нас научили, - сказала она.
Хават пытался сглотнуть пересохшим горлом. Ее приказ был категоричен. И тон, и манера, в которой он был произнесен, не допускали ничего, кроме безоговорочного подчинения Его тело повиновалось ему раньше, чем он успел его обдумать. Ничто не могло бы предотвратить его реакцию - ни логика, ни безудержный гнев. ничто! То, что она смогла сделать, говорило о высокой чувствительности, тонком знании людей и о таком глубоком контроле, о существовании которого он раньше и не подозревал.
- Я уже говорила вам о необходимости взаимопонимания. Я имею в виду, что тебе следует понять меня - я тебя уже поняла. И теперь я должна сказать тебе, что твоя лояльность по отношению к герцогу полностью гарантирует тебе безопасность в отношениях со мной.
Он не отрывал от нее взгляда, водя языком по пересохшим губам.
- Если бы я захотела, герцог женился бы на мне, - сказала она. - И даже думал бы, что делает это по собственной воле.
Хават опустил голову. Лишь самый строгий контроль над собой мешал ему позвать охрану. Контроль. и неуверенность в том, позволит ли ему эта женщина сделать это. В каждой клеточке его тела жили воспоминания о том, как она взяла его под контроль. В эту минуту она могла без колебаний вытащить оружие и убить его.
"Есть ли у каждого человека такое слепое пятно?" - удивлялся он. Может ли каждый человек Подчиниться приказу, прежде чем он сможет оказать сопротивление? Эта мысль ошеломила его. Кто может остановить лицо, обладающее такой властью?
- Мы лишь мельком заглянули в тайну Бене Гессерит, - сказала она. То, что я сделала, относительно несложная вещь. Всего моего арсенала вы еще не видели.
- Почему же вы не уничтожили врагов герцога?
- Кого бы вы хотели, чтобы я уничтожила? - спросила она. - Вы бы хотели, чтобы я сделала нашего герцога слабым, заставив его во всем опираться на меня?
- Но с такой властью.
- Власть - палка о двух концах, Зуфир. Ты думаешь, до чего же ей легко ковать оружие, которое может стать смертельным для врага! Даже для тебя, Зуфир. Но чего я этим достигну? Если бы все Бене Гессерит так поступали, то разве не вызвали бы мы подозрений в глазах людей? Мы не хотим этого, Зуфир. Мы не намерены разрушать сами себя. - Она кивнула. Мы действительно существуем, чтобы служить.
- Мне нечего вам ответить.
- Ты никому ничего не расскажешь о случившемся здесь, Зуфир, сказала она. - Я знаю тебя.
- Моя госпожа. - В горле старика встал комок.
И она подумала: "Да, у меня огромная власть. Но разве не делает это меня еще более ценным объектом внимания для Харконненов??
- Герцог мог бы быть уничтожен его друзьями также быстро, как и врагами, - произнесла она. - Теперь я верю в то, что ты проникнешь в тайну предательства и разгадаешь ее.
- А если я докажу, что никакой тайны нет?
- Ты очень упрям!
- Осторожен, - сказал он. - И знаю цену ошибки.
- Тогда я предложу тебе еще один вопрос. Как ты отнесешься к такому факту: ты стоишь перед другим человеком, связанный и беспомощный, а другой человек держит нож у твоего горла и все же отказывается убить тебя, освобождает тебя от оков и отдает нож в твое Пользование?
Она встала и повернулась к нему спиной.
- Теперь ты можешь идти, Зуфир.
Старый ментат нерешительно встал. Его рука скользнула в отверстие туники за смертоносным оружием. Он вспомнил о голове быка, об отце герцога, который был храбрым человеком, каковы бы ни были другие его качества, и об одном дне корриды: свирепое черное чудовище стояло, наклонив голову, смущенное и неподвижное. Старый герцог перекинул огненный плащ через руку под одобрительный гул толпы.
"Я бык, а она матадор", - подумал Хават. Он убрал руку с оружия и посмотрел на капли пота, блестевшие на его ладони.
Он знал, что, чем бы ни закончилось это дело, он всегда будет вспоминать эту минуту и никогда не утратит чувства глубокого восхищения перед превосходством леди Джессики.
Он повернулся и вышел из комнаты.
Джессика отвела взгляд от окон, обернулась и посмотрела на закрытую дверь.
- Теперь будем ждать нужного действия, - прошептала она.
Суспензерные лампы заливали комнату бледно розовым светом. Она притушила их, села в кресло и, потеребив обивку, оценила ее прочность.
"А теперь пусть приходит, - подумала она. - Увидим, что будет". И она принялась готовить себя к встрече, как это делали Боне Гессерит: собрать терпение, наполнить себя силой.
Раньше, чем она ожидала, в дверь постучали, и появился Хават. Слезящиеся глаза старика блестели. Освещение комнаты придавало его морщинистой коже желтоватый оттенок; на рукаве виднелось мокрое пятно.
Она поняла, что это кровь. Указав на один из стульев с высокой спинкой, она сказала:
- Сядь на этот стул лицом ко мне.
Хават поклонился и сделал так, как она ему велела. "Все этот пьяный дурак Айдахо", - подумал он. Он изучал лицо Джессики, удивляясь ее выдержке.
- Нам потребуется много времени, чтобы объясниться, - сказала Джессика.
- Что вас беспокоит, моя госпожа? - Он сел, положив руки на колени.
- Не надо играть со мной в прятки! - взорвалась она. - Если Уйе не сказал, зачем тебя вызвали, то это должен был сделать один из охранников. Можем мы быть, по крайней мере, честными друг с другом?
- Как пожелаете, моя госпожа.
- Прежде всего ты ответишь мне на один вопрос, - сказала она. Являешься ли ты агентом Харконненов?
Хават сорвался с места, его лицо потемнело от гнева. Он резко бросил: - И вы смеете обвинять меня в этом?
- Сядь, - сказала она. - Ты тоже осмелился обвинить меня в этом.
Он медленно опустился на стул. А Джессика, читая его мысли, с облегчением подумала: "Это не Хават".
- Теперь я знаю, что ты хранишь верность моему герцогу, - сказала она. - Поэтому я готова простить тебе свою обиду.
- А есть ли что прощать, госпожа?
Джессика нахмурилась, размышляя: "Может сказать ему о моем главном козыре? О дочери герцога, которую я вот уже несколько недель ношу под сердцем? Нет! Сам Лето еще не знает об этом. Это только осложнит его жизнь, рассеет его внимание в то время, когда он должен сосредоточить все свои силы на борьбе за наши жизни. Еще не пришло время об этом говорить". - Знающий правду разрешил бы этот наш спор, - примирительно произнесла она, - но у нас нет такого Человека.
- Как скажете. У нас нет человека, знающего правду.
- Зато среди нас есть предатель! - воскликнула она. - Я изучила наших людей с огромным вниманием. Кто это может быть? Не Гурни и, конечно, не Дункан. Их лейтенанты недостаточно опытны, чтобы решать серьезные дела. Это не ты, Зуфир. Это не может быть Пол. Я знаю, что это не я. Остается доктор Уйе. Следует ли мне позвать его и устроить ему испытание?
- Это напрасный труд, - сказал Хават. - Он воспитан Высшим колледжем, это я знаю наверняка.
- Его жена Бене Гессерит была убита Харконненами, - сказала Джессика. - Вот как!
- Разве вы не слышите ненависти в его голосе, когда он говорит о Харконненах?
- Вы знаете, что у меня нет слуха.
- Что заставило вас подозревать меня? - спросила она.
Хават нахмурился.
- Моя госпожа ставит своего слугу в неудобное положение Мой первый хозяин - герцог. - За это я готова тебе многое простить.
- И снова я должен спросить: есть ли что прощать?
- Что же нам делать? - спросила она.
Он пожал плечами.
- Давай тогда возьмем кого нибудь другого, - сказала она. - Дункана Айдахо, например, великолепного воина, чьи способности к охране и наблюдению заслуживают глубокого уважения. Сегодня вечером он переусердствовал кое в чем, носящем название пива со спай сом. Я слышала, что и другие наши люди бывали одурманены этой смесью. Это верно?
- У вас есть собственная информация, моя госпожа?
- Да, есть. Неужели вы не рассматриваете это пьянство как симптом, Зуфир?
- Моя госпожа говорит загадками.
- Напрягите свои способности ментата! - вспылила она - В чем причина того, что происходит с Дунканом и с остальными? Могу вам ответить: у них нет дома.
Он указал пальцем в пол:
- Арраки - вот их дом!
- Арраки для них - неизвестная земля. Их домом был Каладан, но мы лишились этого дома. У них нет дома, и они боятся, что герцог их покинет. Он окаменел от изумления.
- Если бы так заговорил один из наших людей, то это можно было счесть.
- Ах, прекратите, Зуфир! Разве доктор совершает предательство, поставив правильный диагноз? Разве можно его за это считать поражением? Моя единственная цель - вылечить болезнь.
- Герцог доверяет мне в этих вещах.
- Но вы должны понимать, что у меня есть опыт лечения таких болезней, - сказала она. - И, возможно, ты согласишься, что у меня есть некоторые лекарства.
"Мне придется ввести его в еще более жестокий шок, - сказала она себе. - Он нуждается во встряске, которая выбьет его из состояния рутины. - У вашего умения может быть много интерпретаций, - говоря это, Хават пожал плечами.
- Вы уже вынесли мне обвинительный приговор?
- Конечно нет, моя госпожа. Но я должен обратить внимание на любую возможность, и события покажут, насколько они верны.
- Угроза моему сыну прошла здесь, в этом доме, незамеченная вами, сказала она. - Кто воспользовался этой возможностью?
Его лицо потемнело.
- Я принес свои сожаления герцогу.
- Не сказали ли вы о своих сожалениях также мне. или Полу?
Теперь он сердился уже открыто - ноздри его раздувались, глаза горели. Она видела, как бьется жилка на его виске.
- Я - человек герцога, - произнес он четко, с расстановкой выговаривая каждое слово.
- Это не предательство, - сказала она. - Угроза в чем то другом. Возможно, это имеет отношение к ласганам Возможно, они рискнут поставить в нескольких ласганах часовые механизмы, нацеленные на домашние защитные поля.
- И кто сможет сказать после взрыва, не был ли он атомным? - спросил он. - Нет, моя госпожа, они не пойдут на действия столь нелегальные. Радиация рассеивается долго, улики слишком серьезны. Этот путь для них закрыт, ставка должна делаться на предательство.
- Вы - человек герцога! - не выдержала она - Могли бы вы уничтожить его в попытке спасти?
Он набрал воздуху в легкие и сказал:
- Если вы невиновны, я принесу вам самые унизительные извинения.
- Посмотри на себя, Зуфир, - сказала она. - Люди живут лучше всего тогда, когда каждый из них имеет собственное место, когда каждый знает, что он делает в обществе. Уничтожьте это место - погибнет и человек. Мы с вами, Зуфир, из всех тех, кто любит герцога, лучше всего подходим для того, чтобы уничтожить его место. Разве не могла я нашептать о тебе герцогу ночью? Когда лучше всего западают в голову подобные подозрения? Следует ли мне говорить яснее?
- Вы мне угрожаете? - насупился он.
- Конечно же нет. Я просто веду к тому, что кто то действует против нас, используя для этого устройство нашей жизни Это умно, дьявольски умно Я предлагаю отразить эту атаку, организовав нашу жизнь так, чтобы подобные клинья некуда было вбить.
- Вы обвиняете меня в распространении беспочвенных подозрений?
- Беспочвенных - да!
- Вас больше устраивают собственные подозрения?
- Это твоя жизнь состоит из подозрений, а не моя.
- Значит, вы ставите под сомнения мои возможности?
Она вздохнула.
- Зуфир, я хочу от тебя, чтобы ты исследовал мою эмоциональную вовлеченность в это дело. Реальный человек - просто животное, без логики. Твое представление о логике неестественно, но оно продолжает оставаться таким. Ты - ментат, воплощение логики. И все же решение твоих проблем строится на том, что в самом прямом смысле слова образуется вне тебя, требует всестороннего изучения и деятельного исследования со всех сторон. - Вы решили поучить меня моему ремеслу? - спросил он, не скрывая своего презрения к ее советам.
- Все, что находится вне тебя, ты можешь видеть и ко всему применить логику, - сказала она. - Но такова уж сущность человека, что, когда мы сталкиваемся с личными проблемами, мы тем неохотнее обращаемся к их изучению при помощи логики, чем более глубокими они являются Мы склонны барахтаться на поверхности, обвиняя все что угодно, только не то, что действительно мучает нас.
- Вы, я вижу, пытаетесь разрушить мою веру в возможности ментата, раздраженно бросил он. - Где бы я ни обнаружил попытку саботировать любое оружие из нашего арсенала, я бы без колебания обвинил виновных и уничтожил их.
- Хорошие ментаты питают здоровое уважение к ошибкам в своих расчетах, - сказала она.
- Я никогда не утверждал обратного.
- Тогда направь свое внимание на симптомы, видимые нам обоим: пьянство среди мужчин, ссоры; они болтаются и передают друг другу нелепые слухи об Арраки, они игнорируют самые простые.
- Это у них от безделья. Не пытайтесь отвлечь мое внимание, превращая простое в таинственное.
Она смотрела на него, думая о людях герцога, напивающихся в барах до такой степени, что от них разит, как из пивной бочки.
- Почему ты никогда не использовал мои возможности для службы герцогу? - спросила она. - Боишься соперничества?
Он пристально посмотрел на нес, и в его старческих глазах вспыхнул огонь.
- Мне известны некоторые приемы, которые преподают в школах Бене Гессерит. - Он умолк, нахмурившись.
- Продолжайте, - сказала она.
- Бене Гессерит - ведьмы! Мне известно кое что об этих приемах, сказал он. - Я наблюдал их у Пола. Ваша школа говорит людям: ты существуешь только для того, чтобы служить.
"Шок должен быть жестоким, и он почти подготовлен к нему", - подумала она.
- Ты с уважением слушал меня в Совете, - сказала она, - и все же ты редко следовал моим советам. Почему?
- Я не доверял вашим побуждениям как Бене Гессерит. Вы думаете, что видите человека насквозь, что можете заставить человека делать то, что вы.
- Да ты просто дурак, Зуфир! - выдохнула она.
Он нахмурился и откинулся на спинку стула.
- Какие бы слухи о наших школах не доходили до тебя, - сказала она, правда о ней гораздо более величественна Если бы я захотела уничтожить герцога или тебя, или любое другое лицо, находящееся в пределах моей досягаемости, ты не смог бы меня остановить.
И она подумала: "Почему я позволяю себе говорить такие слова? Меня не тому учили, я не этим должна его сразить".
Хават скользнул рукой в разрез туники, туда, где он держал крошечный металлический прибор с отравленными стрелами "Она не окружена полем, подумал он. - Все это одно лишь хвастовство с ее стороны. Я мог бы убить ее сейчас же, но что, если я ошибусь??
Джессика заметила его жест.
- Будем молиться о том, чтобы насилие никогда не встало между нами, произнесла она.
- Достойная молитва!
- Между тем непонимание между нами все растет и растет, - возразила она. - Я снова должна спросить тебя: разве не было бы более разумным предположить, что в расчеты Харконненов входит возбуждать подозрения и сеять между нами вражду?
- Похоже, что мы снова вернулись к мертвой точке, - сказал он. Она же вздохнула, подумав: "Он почти готов к этому".
- Мы с герцогом должны заменить нашему народу отца и мать, - сказала она. - Наше положение.
- Он на вас не женился, - сказал Хават.
Она с трудом заставила себя сохранять спокойствие, думая про себя: "Хороший ответный выпад".
- Но он не женился и ни на ком другом! И не женится, пока я жива. О чем это мы говорили? Да, я сказала, что разрушить естественное положение вещей, внести путаницу, сумятицу, разрыв - что может быть полезнее для Харконненов?
Он понял, к чему она клонит, и насупил брови.
- Герцог? - спросила она - Привлекательная цель, но никто другой, за исключением Пола, не охраняется так тщательно Я? Это, конечно, серьезное покушение, но они должны знать, что я Бене Гессерит и, значит, труднодоступная цель. Но есть лучшая цель - человек, для которого подозрение естественно так же, как дыхание. Человек, который всю свою жизнь строит на подозрениях и тайне. - Она резким жестом выбросила вперед правую руку. - Ты!
Хават начал было вставать.
- Я не отпускала тебя, Зуфир! - вскипела она.
Старый ментат почти рухнул на стул: так быстро расслабились его мускулы. Она улыбнулась, но в ее улыбке не было радости.
- Теперь ты знаешь кое что о настоящих приемах, которым нас научили, - сказала она.
Хават пытался сглотнуть пересохшим горлом. Ее приказ был категоричен. И тон, и манера, в которой он был произнесен, не допускали ничего, кроме безоговорочного подчинения Его тело повиновалось ему раньше, чем он успел его обдумать. Ничто не могло бы предотвратить его реакцию - ни логика, ни безудержный гнев. ничто! То, что она смогла сделать, говорило о высокой чувствительности, тонком знании людей и о таком глубоком контроле, о существовании которого он раньше и не подозревал.
- Я уже говорила вам о необходимости взаимопонимания. Я имею в виду, что тебе следует понять меня - я тебя уже поняла. И теперь я должна сказать тебе, что твоя лояльность по отношению к герцогу полностью гарантирует тебе безопасность в отношениях со мной.
Он не отрывал от нее взгляда, водя языком по пересохшим губам.
- Если бы я захотела, герцог женился бы на мне, - сказала она. - И даже думал бы, что делает это по собственной воле.
Хават опустил голову. Лишь самый строгий контроль над собой мешал ему позвать охрану. Контроль. и неуверенность в том, позволит ли ему эта женщина сделать это. В каждой клеточке его тела жили воспоминания о том, как она взяла его под контроль. В эту минуту она могла без колебаний вытащить оружие и убить его.
"Есть ли у каждого человека такое слепое пятно?" - удивлялся он. Может ли каждый человек Подчиниться приказу, прежде чем он сможет оказать сопротивление? Эта мысль ошеломила его. Кто может остановить лицо, обладающее такой властью?
- Мы лишь мельком заглянули в тайну Бене Гессерит, - сказала она. То, что я сделала, относительно несложная вещь. Всего моего арсенала вы еще не видели.
- Почему же вы не уничтожили врагов герцога?
- Кого бы вы хотели, чтобы я уничтожила? - спросила она. - Вы бы хотели, чтобы я сделала нашего герцога слабым, заставив его во всем опираться на меня?
- Но с такой властью.
- Власть - палка о двух концах, Зуфир. Ты думаешь, до чего же ей легко ковать оружие, которое может стать смертельным для врага! Даже для тебя, Зуфир. Но чего я этим достигну? Если бы все Бене Гессерит так поступали, то разве не вызвали бы мы подозрений в глазах людей? Мы не хотим этого, Зуфир. Мы не намерены разрушать сами себя. - Она кивнула. Мы действительно существуем, чтобы служить.
- Мне нечего вам ответить.
- Ты никому ничего не расскажешь о случившемся здесь, Зуфир, сказала она. - Я знаю тебя.
- Моя госпожа. - В горле старика встал комок.
И она подумала: "Да, у меня огромная власть. Но разве не делает это меня еще более ценным объектом внимания для Харконненов??
- Герцог мог бы быть уничтожен его друзьями также быстро, как и врагами, - произнесла она. - Теперь я верю в то, что ты проникнешь в тайну предательства и разгадаешь ее.
- А если я докажу, что никакой тайны нет?
- Ты очень упрям!
- Осторожен, - сказал он. - И знаю цену ошибки.
- Тогда я предложу тебе еще один вопрос. Как ты отнесешься к такому факту: ты стоишь перед другим человеком, связанный и беспомощный, а другой человек держит нож у твоего горла и все же отказывается убить тебя, освобождает тебя от оков и отдает нож в твое Пользование?
Она встала и повернулась к нему спиной.
- Теперь ты можешь идти, Зуфир.
Старый ментат нерешительно встал. Его рука скользнула в отверстие туники за смертоносным оружием. Он вспомнил о голове быка, об отце герцога, который был храбрым человеком, каковы бы ни были другие его качества, и об одном дне корриды: свирепое черное чудовище стояло, наклонив голову, смущенное и неподвижное. Старый герцог перекинул огненный плащ через руку под одобрительный гул толпы.
"Я бык, а она матадор", - подумал Хават. Он убрал руку с оружия и посмотрел на капли пота, блестевшие на его ладони.
Он знал, что, чем бы ни закончилось это дело, он всегда будет вспоминать эту минуту и никогда не утратит чувства глубокого восхищения перед превосходством леди Джессики.
Он повернулся и вышел из комнаты.
Джессика отвела взгляд от окон, обернулась и посмотрела на закрытую дверь.
- Теперь будем ждать нужного действия, - прошептала она.
Невероятно, но факт
- Большинство людей теряют 50% вкусовых ощущений к 60 годам.
- Бумажные деньги впервые появились в Китае.
- В 1880 году кокаин свободно продавался для лечения простуды, невралгии, головной боли и бессонницы!
- В 1982 году англичанин Вильям Холл хотел покончить жизнь самоубийством, просверлив дрелью дырку в черепе. Он умер, когда проделал восьмую по счету дыру.
- В день в США в среднем совершается 3 операции по смене пола.
- В Древнем Египте, если пациент умирал во время операции, врачу отрезали руки.
- В Марианской впадине железный шарик будет тонуть больше часа.
- В молодости черноморские окуни в основном девочки, но уже к 5 годам они радикально меняют пол!
- В русском и английском языках нет слова для называния обратной части колена.
- В Саудовской Аравии нет рек.
- В Сиене, Италия, нельзя быть проституткой, если тебя зовут Мария.
- В человеческом теле хватит жира на 7 кусков мыла.
- Взрослая лягушка съедает за свою жизнь более 3 тонн комаров!
- Голландский гульден (монета) легко подходит вместо жетонов в Питерском метрополитене!
- Домашняя пыль на 70% состоит из сброшенной нами кожи.
- Если бы реальная женщина имела пропорции куклы Барби, она смогла бы передвигаться только на 4 конечностях.
- Если ударяться головой о стену в течение часа, то можно потратить 150 калорий!
- Когда вы краснеете, ваш желудок краснеет тоже.
- Кряканье утки не имеет эха!
- Международный телефонный код Антарктиды - 672.
- Муравьи никогда не спят!
- Самый длинный эскалатор в мире - 120 м - находится в метро Санкт-Петербурга.
- Свинья не в состоянии смотреть в небо!
- Чтобы сделать килограмм меда, пчелка должна облететь 2 млн цветков.
- Чтобы уснуть, человеку в среднем требуется 7 минут
- Бумажные деньги впервые появились в Китае.
- В 1880 году кокаин свободно продавался для лечения простуды, невралгии, головной боли и бессонницы!
- В 1982 году англичанин Вильям Холл хотел покончить жизнь самоубийством, просверлив дрелью дырку в черепе. Он умер, когда проделал восьмую по счету дыру.
- В день в США в среднем совершается 3 операции по смене пола.
- В Древнем Египте, если пациент умирал во время операции, врачу отрезали руки.
- В Марианской впадине железный шарик будет тонуть больше часа.
- В молодости черноморские окуни в основном девочки, но уже к 5 годам они радикально меняют пол!
- В русском и английском языках нет слова для называния обратной части колена.
- В Саудовской Аравии нет рек.
- В Сиене, Италия, нельзя быть проституткой, если тебя зовут Мария.
- В человеческом теле хватит жира на 7 кусков мыла.
- Взрослая лягушка съедает за свою жизнь более 3 тонн комаров!
- Голландский гульден (монета) легко подходит вместо жетонов в Питерском метрополитене!
- Домашняя пыль на 70% состоит из сброшенной нами кожи.
- Если бы реальная женщина имела пропорции куклы Барби, она смогла бы передвигаться только на 4 конечностях.
- Если ударяться головой о стену в течение часа, то можно потратить 150 калорий!
- Когда вы краснеете, ваш желудок краснеет тоже.
- Кряканье утки не имеет эха!
- Международный телефонный код Антарктиды - 672.
- Муравьи никогда не спят!
- Самый длинный эскалатор в мире - 120 м - находится в метро Санкт-Петербурга.
- Свинья не в состоянии смотреть в небо!
- Чтобы сделать килограмм меда, пчелка должна облететь 2 млн цветков.
- Чтобы уснуть, человеку в среднем требуется 7 минут
Подписаться на:
Сообщения (Atom)