Фанфик - продолжение

Название: Что пропустили Стругацкие (продолжение)

Автор: ~полдень~

Бета: Одна@

Фэндом: "Обитаемый остров", книга, фильм

Жанр: romance

Рейтинг: NC-17

Пейринг: (канонический) Максим/Гай слэш

Варнинг: Несколько абзацев 15 главы книги украдены и сокращены

Отказ от прав: Мне ничего не надо, ни на что не претендую.

Посвящение: Одна@ - если бы не ты, этого бы не появилось, так что - владей )))

Придя на собрание мутантов, Гай чувствовал, что никак не может сосредоточится. Он пытался осознать, что произошло и как теперь ему следует вести себя с Маком. А Мак увлеченно что-то говорил, убеждая и доказывая.

Закончив речь, Мак сел, а мутанты загомонили, обсуждая его слова.

Гай покосился на Максима. Мак сидел, поджав под себя ногу, огромный, неподвижный, как скала, даже не как скала, а как гигантский аккумулятор, готовый разрядиться в одно мгновение. Он смотрел в дальний угол, на Колдуна, но взгляд Гая почувствовал сразу и повернул к нему голову. Сосредоточенный, отстраненный взгляд. Равнодушный. И вдруг Гай подумал, что Мак не тот, что прежде. Он вспомнил, что давно уже Мак не улыбался своей ослепительной улыбкой. Даже ему, Гаю, Мак улыбался уже иначе. Лишь утром, когда говорил Гай о любви, Мак улыбнулся совсем как раньше. Не пел Мак больше и своих горских песен, и глаза у него стали теперь без прежней ласковости и доброго ехидства, твердые стали глаза. Только утром, когда вернулась прежняя улыбка, вернулся и прежний взгляд. Глянул тогда Мак на него открыто и доверчиво. Еще вспомнил Гай, что давно уже перестал Мак метаться во все углы, как веселый любопытный пес, стал сдержанным, и появилась в нем какая-то суровость, целенаправленность какая-то, взрослая деловая сосредоточенность, словно целился он самим собой в какую-то одному ему видимую мишень... Очень, очень изменился Мак с тех пор, как всадили в него полную обойму из тяжелого армейского пистолета. Раньше он жалел всех и каждого, теперь не жалеет никого.

"А меня он пожалеет? - подумалось вдруг Гаю, - что я ему? Обуза, кукла с обрезанными ниточками. Да, наверное, он меня пожалеет, как пса потерявшего хозяина, жалеют. Вот утром пожалел. Видел, что мне плохо. Вот и позаботился. Удовольствие доставил. А сам. Я его даже такой малостью порадовать не смог. Он еще вечером обещал придти. Еще пожалеть. Слово дал, так придет. Хоть и не хочет, наверное, со мной возиться".

Гай чувствовал, что невесть откуда взявшаяся обида на себя и на Мака поднимается тяжелой волной. Он понимал, что это не справедливо, что это он, а не Мак виноват во всем, что случилось, но справиться с собой не мог. Гай резко встал и, не обращая внимания на взгляд Максима, пошел прочь, не дожидаясь результатов собрания.

Максим видел, что Гай чем-то огорчен и даже, наверное, разозлен. Но разговор был важен и требовал внимания. Максим еще не потерял надежды убедить мутантов оказать ему помощь. Но из затеи ничего не вышло. Единственное, что Мак получил в результате - самолет от принца-герцога. Вылетать Максим решил утром следующего дня и пошел искать Гая.

Гай нашелся в их комнате. Он лежал на кровати, отвернувшись к стене, и на скрип открывшейся двери не обернулся.

- Что случилось? - спросил Максим, подходя к кровати, - Гай?

- Что решили мутанты? - вместо ответа спросил Гай, так и не поворачиваясь к Максиму.

- Мутанты-то? - Мак сел на пол возле кровати, - они отказались. Но принц-герцог дал нам самолет. Бомбовоз. Еще надо будет сходить глянуть, что за аппарат. Пойдешь со мной смотреть?

Гай помолчал, потом, сделав усилие, произнес:

- Зачем? Я ничего не понимаю в этой технике. Буду тебе мешать. Как всегда, - вдруг вырвалось у него, - оставь ты меня здесь, Мак. Я ж у тебя только в ногах путаюсь. Мешаю. Оставь здесь меня, а?

Гай стиснул зубы и крепко-накрепко сцепил руки, чтоб не вцепиться в Мака, чтоб не сказать, как сильно он, Гай, в нем нуждается, как зависит от него и как любит.

Мак ошарашено молчал. Он смутно улавливал бушующие в Гае эмоции. Но для него, жителя свободной Земли, было не понятно, что любовь может быть исступленной, болезненной, превращающей человека в слабое, зависимое и неразумное существо. Любовь для Максима была чувством открытым, светлым и жизнерадостным, как и любые прочие чувства. Люди не могли зависеть друг от друга, потому исчезли чувства собственности, а, значит, и ревности. Любовь давала людям силы, а не забирала их. Мак пытался понять, что случилось на собрании? Ведь утром, всего пару часов назад, Гай сказал, что любит и был счастлив. А теперь вот просит его оставить. Решил, будто мешает. Максим чувствовал, что в Гае нарастает отчаяние и какая-то злобная решимость остаться здесь, у мутантов, которых терпеть не мог.

- Гай, - Максим попытался повернуть Гая к себе лицом, - Гай, ты что? Я же утром тебе сказал, что не оставлю тебя. Что люблю. Ты нужен мне, Гай, как я тебя оставлю?

Максим не мог подобрать слов. Он знал, что слова, которые были бы правильными на Земле, здесь, в вывернутом мире, будут не поняты. Но что сказать Гаю тогда? Как объяснить, что Гай нужен не для чего-то, не для пользы, а просто нужен, как единственный близкий человек. Единственный теперь, кому Максим продолжал доверять безоглядно. Мак с удивлением прислушался к своим мыслям.

"Да, я больше не верю жителям этой глупой планеты. Я верил в их разумность и доброту, как верил бы людям, но они доказали мне, что человек не обязательно добр и разумен. Гай, как же так?"

- Гай, объясни мне, что произошло, - настойчиво произнес Максим, - я не оставлю тебя здесь. Это не обсуждается. Гай?

Гай молчал. Ему хотелось сказать так многое, но он чувствовал, что вся его обида - надумана, что он все портит своим упрямством и глупым поведением. Ведь Мак никогда не лукавил, никогда не обманывал, а значит, его утренние слова о любви - правда. И он, Гай, обещал следовать за ним, своим господином и.

"Вот оно, - понял Гай. Он для меня - господин. Новый хозяин. Он мой центр мира. А я для него - случайный близкий. Мы не равны. Исчезни Мак - и я вероятнее всего умру. А исчезни я - Мак пойдет дальше. Не оглянувшись, не заплакав. Что ему я - он любого пальцем поманит, и за ним побегут. Колдун с ним на равных разговаривает. Принц-герцог самолет дарит. А я."

Раньше, когда не было слов о любви, Гай смирялся со своей слабостью и зависимостью от Мака. Ведь Мак был необыкновенным и недосягаемым. Но вот, Мак сказал о любви, и это что-то изменило в Гае. В нем проснулись остатки гордости боевого гвардейца, привыкшего считать себя сильным. Собственная беспомощность, которую Гай никак не мог преодолеть, вызывала злость. Но не на себя, а на Максима, который попытался уравнять себя с Гаем. Опустившись утром перед Гаем на колени, Мак в очередной раз нарушил правила, которые создавал Гай для собственного душевного равновесия.

Где-то в самой глубине души Гай понимал, что вот такие его мысли и делают из него слабого, глупого человека. Вместо того, что бы гордо встать рядом с Маком, сильным его любовью и верой, помогать ему чем можно, он, Гай, ведет себя как капризный ребенок. Растерянный, запутавшийся сам в себе, Гай продолжал молчать.

Максим чувствовал, что в Гае идет какая-то борьба, принимается какое-то решение. Привычки и нормы вежливости землянина требовали немедленно встать и уйти, не мешая думать. Не давя своим присутствием и не позволяя себе влиять на выбор.

Но опыт проведенного на Саракше времени подсказывал, что Гай примет его уход не как знак вежливости, не как знак доверия принимаемому решению, а как равнодушие. Как безразличие и незаинтересованность. Помедлив еще секунду, Мак крепко взял Гая за плечи и силой развернул к себе, одновременно фиксируя, чтоб не дать развернуться обратно.

- Я слушаю тебя, Гай, - пристально глядя на Гая сказал Максим, - Никто кроме тебя не объяснит мне, что нужно сказать и сделать, чтобы тебе было хорошо рядом со мной. Говори, Гай. Я пойму.

Слова хлынули из Гая неуправляемым потоком. Косноязычно, сбиваясь и запинаясь, Гай пытался объяснить, что вот Мак. А он, Гай. И как же так можно.

Мак слушал слова, одновременно вслушиваясь в эмоциональный фон. Он начинал понимать, что Гай не просто глупит и истерит. Что Гай хочет быть достоин любви Максима. Гай хочет быть таким же сильным и независимым, чтобы дар его любви был достоин одариваемого. Что Гай был бы готов выпрыгнуть из кожи вон, лишь бы стать таким же, как Мак. Но при этом Гай понимал, что это невозможно. Это рождало боль, обиду, отчаяние и злость. Гай больше не мог поклоняться Максиму как раньше, но и любить, не будучи равным, он не мог.

Не удержавшись, Максим расхохотался. Гай, естественно, понял смех Максима по-своему и дернулся, пытаясь вырваться из хватки железных рук.

- Гай. Мой милый, глупый Гай, - отсмеявшись, сказал Максим. - Ну что ты такое говоришь, а? Придумал себе, что я тебя жалею, - Мак покачал головой, - ты ведь теперь единственный здесь, кому я верю. Я же люблю тебя, понимаешь? Что для тебя любовь, Гай? Я расскажу тебе о любви.

И Максим заговорил. Он рассказывал, что любовь бывает бесконечно разной, но ее истинное назначение - приносить людям счастье. Что он, Мак, в первый раз встречает такую любовь, как у Гая, и это является немыслимо ценным для него. Что такой безоглядной веры, как умеет верить Гай без всякого излучения, Максим никогда и ни в ком не встречал и это делает его еще сильнее, чем прежде, потому что теперь он знает, ради кого он рвется изменить этот мир. Что раньше несправедливость Саракша вызывала в нем лишь желание воплотить абстрактную идею добра, но теперь он хочет, чтобы люди, такие как Гай, могли выбирать свою любовь и выбирать идеи, которым хотят верить. И что сделал это - Гай. Одним своим присутствием. Одной своей любовью к нему, Маку Симу, своей безоглядной и не рассуждающей верой.

Максим говорил и говорил, пытаясь объяснить, доказать, убедить, что Гай, вот такой, какой есть и нужен ему. Постепенно Гай расслаблялся, из глаз уходила непривычная настороженность и привычная боль. Он потихоньку начал улыбаться и в какой-то момент, засмеявшись особо удачному обороту, потянул Максима к себе.

Не удержавшись, Максим прервал пылкий монолог и весело чмокнул Гая в нос.

- Ну, я убедил тебя в истинности и искренности своих чувств? - смеясь спросил Максим, заглядывая Гаю в глаза. Гай замер. Близость и тепло Мака, эмоциональность его слов и вдруг всплывшее воспоминание о наслаждении, которое принесли вот эти губы, которые так близко. Остатки эмоциональной бури сослужили Гаю плохую службу. Накатившее возбуждение толкнуло его к Маку, который давно его не удерживал. Гай скатился с кровати, садясь на колени к так и сидящему на полу Максиму. Запустив руки в кудри, Гай вынудил Мака откинуть голову и начал жадно, почти грубо целовать. Гай никогда раньше себя так ни с кем не вел, но все сказанное Максимом о любви дало ему свободу не только пытаться отдать, но и смело взять. Максим понимал, что движет Гаем, чувствовал, как в нем ломается какой-то внутренний барьер и радовался этому. Мак, отвечая на поцелуи, гладя плечи и спину Гая, пытался решить, не стоит ли перенести сеанс вечернего лечения на сейчас. Мешала мысль о том, что Гай, наверное, все же не готов, и что в первый раз желательно обойтись без боли и экстремальных смущающих ласк.

-Гай, подожди, - заговорил Максим, - подожди. Не торопись...

Гай знал, что Мак прав. Не следует торопиться, но...

-Не то, чтобы я был против и сейчас, понимаешь. - продолжал Максим, - имей в виду, вечером ты от меня не отделаешься.

- Да я и не собирался, - ответил Гай с улыбкой.

Они вместе рассмеялись. Да, Гай готов был согласиться со словами Максима о том, что любовь - это великая сила, которая дает свободу и приносит счастье.

- Пошли самолет смотреть? - Гай поднялся.

- Пошли.

Личный Е. И. В. бомбовоз "Горный Орел" поразил воображение Гая. Это была поистине чудовищная машина, и совершенно невозможно было представить себе, что она способна подняться в воздух. Ребристое узкое тело ее, изукрашенное золотыми эмблемами, было длинным, как улица.

Грозно и величественно простирались исполинские крылья, под которыми могла бы укрыться целая бригада. До них было далеко, как до крыши дома, но лопасти шести огромных пропеллеров почти касались земли. Бомбовоз стоял на трех колесах, в несколько человеческих ростов каждое - два колеса подпирали носовую часть, на третье опирался этажерчатый хвост. К блестевшей стеклом кабине вела на головокружительную высоту серебристая

ниточка легкой алюминиевой лестницы. Да, это был настоящий символ старой империи, символ великого прошлого, символ былого могущества, распространявшегося на весь континент. Гай, задрав голову, стоял на ослабевших ногах, трепеща от благоговения, и как громом поразили его слова Мака:

- Ну и сундук, массаракш!.. Извините, принц-герцог, невольно вырвалось...

- Другого нет, - сухо отозвался принц-герцог. - Кстати, это лучший бомбовоз в мире. В свое время его высочество совершил на нем...

- Да, да, конечно, - поспешно согласился Максим. - Это я от неожиданности.

Наверху, в пилотской кабине, восхищение Гая достигло предела. Кабина была сплошь из стекла. Огромное количество незнакомых приборов, удивительно удобные мягкие кресла, непонятные рычаги и приспособления, пучки разноцветных проводов, странные, невиданные шлемы, лежащие наготове...

Принц-герцог что-то торопливо втолковывал Маку, указывая на приборы, покачивая рычаги. Максим рассеянно бормотал: "Ну да, понятно, понятно...", а Гай, которого усадили в кресло, чтобы не мешал, с автоматом на коленях, чтобы, упаси бог, что-нибудь не поцарапать, таращил глаза и вертел головой.

Осмотрев самолет и, что-то для себя уяснив, Мак выскочил из кабины и помог выбраться Гаю.

- Что ж, вылетим с утра, как и планировали. Гай, какие планы на оставшуюся часть дня?

Гай увидел лукавый блеск глаз Мака, который смотрел на него совсем как при первой встрече. Так же ласково, так же прямо. Но тем ценней был этот взгляд для Гая, который понимал, что такой взгляд и такая улыбка принадлежат теперь только ему, а не всему миру.

- Ну, я обещал потренировать разведчиков, - не удержался Гай от ответной улыбки, - показать несколько приемов.

- Хорошо. Я тут еще кое с кем поговорить планировал. Уточнить кое-что. Думаю, что буду занят часов до девяти. Приду сразу в нашу комнату.

И, развернувшись, Мак стремительно двинулся в направлении жилища Колдуна. Гай несколько секунд провожал его взглядом, невольно любуясь грацией и отточенностью движений, и пошел к разведчикам.

На тренировке Гай никак не мог сосредоточиться. Он то начинал глупо улыбаться в пространство, вспоминая речь Мака, то начинал ужасно волноваться, зная, что произойдет приближающимся вечером. Он пытался представить себя лежащим под Маком, и эти мысли заставляли его замирать от предчувствия боли и удовольствия. Гай не сомневался, что боль будет, но верил в то, что Мак позаботится и об удовольствии.

В итоге, к вечеру Гай был вымотан и напоминал себе выжатую тряпку. Заставив себя взять ведра и хоть немного помыться, Гай рухнул на кровать в их с Маком комнате и мгновенно уснул.

Максим, взъерошенный после сложного разговора с Колдуном, зашел на кухню и решил немного поплавать в недалеком озерке. Затхлая, радиоактивная вода не принесла удовольствия, но хотя бы смыла пыль. Максим шел к дому, размышляя о том, что если каким-то чудом он сможет вернуться на Землю, то Гая он заберет с собой. И Раду заберет, ведь Гай ее любит. Максим представлял, как приведет Гая к себе в дом и покажет все чудеса, которые есть на свете. Он расскажет о звездах и галактиках, покажет дно океана и научит летать на антигравах. Максим шел и улыбался своим мыслям, зная, что Гай ждет его в комнатке. Ждет и, наверное, волнуется.

Войдя в комнату, Максим увидел, что Гай не волнуется и не ждет, а спокойно спит. Положив на пол у кровати позаимствованное на кухне масло, Мак присел рядом и тихонько стал целовать Гаю плечи. Гай чуть вздрогнул, но не проснулся. Максим помешкал, думая, не дать ли парню спокойно поспать, но решил, что жизнь их стала слишком не предсказуемой, а потому лучше не переносить на завтра то, что можно сделать сегодня.

Максим поцелуями спустился к груди и осторожно прихватил губами сосок Гая. Гай задышал чуть чаще и, продолжая спать, запустил пальцы в волосы Максима, прижимая к себе сильнее. Максим еще раз лизнул темный кружок и потянулся к губам Гая. Проскользнув языком в приоткрытый рот, Максим почувствовал, что Гай начинает просыпаться, отвечая на поцелуй.

Они целовались и Максим знал, что Гай больше не думает о нем как о господине и повелителе, что Гай может брать и отдавать, что они стали равны.

- Мак, - заговорил окончательно проснувшийся Гай, - как ты понимаешь, ничего подобного я раньше не делал. Так что - объясняй и показывай.

Максим улыбнулся:

- Ну, сегодня ничего особенного мы делать не будем. Не хочу тебя напугать, - не удержался Мак от поддразнивания, - думаю так же, что это хлипкое сооружение, именуемое кроватью, может не выдержать того, что мы хотим делать. Потому - вставай, Гай.

Гай поднялся. Мак сгреб с постели матрас, кусок ткани-простыни и подушку, соорудив на полу импровизированное ложе. Затем снял шорты и улегся на спину.

- Иди сюда, Гай. Ложись, - Мак приглашающе похлопал себя по груди, - только сначала разденься.

Раздеваясь, Гай смотрел на Мака, который без всякой застенчивости демонстрировал свою полную готовность ко всему предстоящему, и чувствовал, как его опять начинает охватывать паника.

"Это не может во мне поместиться - думал Гай, - никак не может. Массаракш, это физически не возможно!"

Мак заметил испуганный взгляд Гая и понял, что единственный способ его успокоить - просто все объяснить словами.

- Гай, я не буду тебя трогать. Успокойся. Просто ляг, хорошо? - Мак взял Гая за руку и потянул, укладывая его на себя. Максим начал тихо водить ладонями по спине Гая, отмечая напряжение и скрытую дрожь.

- Я понимаю, Гай, что ты боишься. Не надо. Я объясню. Ты пока не знаешь, что тебе может понравится, а что нет. Потому мы будем делать то, что является естественным для тебя и что нравится мне. Если говорить прямо, то не я буду брать тебя, а ты меня. Отдаваться тоже приятно, Гай, главное, чтобы ты не торопился. Боль я, конечно, могу терпеть, но хотелось бы иметь возможность получить удовольствие, - Мак ласково улыбнулся и коснулся губами виска Гая, - Просто слушай меня, Гай. Ты поймешь.

Максим раскинул руки в стороны, упирая ладони в пол, открываясь и позволяя Гаю почувствовать себя свободным. И Гай осознал, что его страх и напряжение исчезают. Гай начал целовать Мака, скользя языком по губам, все сильнее прижимаясь губами к губам, касаясь языком языка. Мак впускал его и подчинялся, не стараясь перехватить инициативу. От такой покорности Максима, от его готовности быть ведомым, Гай терял голову. Он чувствовал, как учащается их дыхание, как нарастает их общее возбуждение. Оторвавшись от таких покорных, мягких губ Гай начал целовать шею, слегка прикусил мочку. По телу Мака прошла дрожь, учащенные выдохи начали напоминать стоны. Гай все сильнее впивался губами в шею, прихватывал зубами гладкую кожу. Максим закидывал голову, стараясь не дать воли рукам, удерживая их на полу. А Гай уже утрачивал остатки здравого рассудка, желая только получать и доставлять удовольствие. Он терся членом о живот Мака, чувствуя, как тот подается ему на встречу, как старается прижаться сильнее.

- Лежи так, - выдохнул Гай, поднимаясь над Максимом, - просто лежи.

Гай не был искушен и не умел растягивать удовольствие от ласк. Ощущения захватывали его, подчиняя и управляя. Он торопливо спустился вниз, раздвигая Маку ноги, устраиваясь прямо на полу.

- Да. Гай. - простонал Максим, - давай. Пожалуйста.

Гай не стал дразнить и медлить, пытаясь сразу взять член как можно глубже в рот. Он посасывал, двигаясь вверх-вниз, стараясь сильнее прижать язык к нежной коже головки.

Краем глаза Гай заметил, как руки теряющего контроль Мака начинают скользить по полу к бедрам.

- Руки! - шепнул Гай, поднимая голову, - руки на место!

Мак распахнул затуманившиеся глаза.

- Да, мой Гай, да. - Мак вернул руки в прежнее положение, - там. рядом. масло. Пожалуйста, Гай.

Гай дотянулся до баночки с маслом и погрузил в нее пальцы.

- Гай, - снова простонал Максим, - быстрее. Со своим телом я управлюсь, просто смажь себя получше. Иди сюда, Гай.

Максим никогда не испытывал такого сильного возбуждения, такого нетерпения. Тело горело огнем, по нему волнами проходила дрожь. Мак согнул ноги, приподнимая бедра, стараясь держать колени разведенными.

- Гай. - Мак с трудом держал руки ладонями в пол, - Гааай.

Гай торопливо смазал член и, не удержавшись, скользкими пальцами провел по пульсирующему кольцу мышц Максима.

- Готов? - Гай чувствовал, что готов кончить только от одного предвкушения.

- Дааа, - Максим смог расслабиться неимоверным усилием воли, - давай.

Гай старался быть осторожным, старался не торопиться, но почувствовав, что никакого сопротивления ему не оказывается, одним плавным, медленным движением погрузился на всю длину.

Из горла Максима вырвался полурык, полустон. Руки взлетели и, вцепившись в бедра Гая, дернули вниз, стараясь вжать в себя еще сильнее. Гай видел, что Максим сам балансирует на грани оргазма, чувствовал, как каменные пальцы до боли впиваются в его тело, задавая ритм.

Запрокинутая голова. Закушенные губы. Бессмысленно распахнутые, невидящие глаза. Гай впервые видел, чтобы отдавались так яростно, так. до конца. Максим, задыхаясь, отвечал Гаю на каждое его движение. Отзывался.

- Еще, Гай, быстрее. - Максим чувствовал, что нет ни сил, ни желания сдерживаться, - ну же. Гааай.

Оргазм накрыл оглушающей волной, оставляя отголоски звучащего в комнате двойного крика.

Гай рухнул на Максима, не в силах больше удерживать себя на вытянутых руках. Дыхание хрипами вырывалось из горла. В груди под ним сумасшедшим ритмом билось сердце Мака.

Реальность вернулась к Гаю мыслью о воде. Пришлось пошевелиться, пытаясь встать хотя бы на колени.

- Куда.? - Мак тоже сглотнул пересушенным горлом.

Гай качнул головой в сторону стола.

- И мне. - сил сказать что-то еще в данный момент не было.

Гай дотянулся до стоящего на столе кувшина с водой, сделал несколько глотков прямо из горлышка и протянул кувшин Максиму. Отпив, Мак глянул на свой живот, покрытый каплями спермы.

- Дотянись до полотенца, а? - Максим опять лег.

Гай взял тряпку, о которую вытирали руки и, смочив ее водой, вытер Маку живот. После чего вновь улегся сверху.

"Это невероятно, - Гай чувствовал, как лениво возвращаются в голову мысли, - Мак невероятен. Зачем я так долго ждал.?"

- Мак, это всегда так. так. - Гай пытался подобрать слова, - так. чудесно?

Мак шевельнулся, обхватывая Гая сильнее.

- Нет. Гай. Это не всегда так. Иногда это дружба. Иногда скука. Иногда помощь и поддержка. Просто сброс напряжения. У меня ТАК было в первый раз. Наверное, я не любил раньше.

Мак помолчал, пытаясь осознать, какое место занял Гай в его жизни, раз секс с ним превратился в нечто невообразимое.

- Хочешь спать? - Максим знал, что его организм восстанавливается очень, очень быстро и скоро ему может захотеться продолжения и повторения. А провести ночь без сна для него вообще не проблема. Однако Гай мог потребовать передышки.

- Хочу. - Гай чувствовал, что глаза начинают закрываться, - разбуди меня пораньше. Я люблю тебя.

И Гай уснул, так и не успев понять, что сегодняшним вечером у него не было ломки по излучению.

О садизме и лекарствах..

Настроение сейчас - больное...

Вчера весь день провалялась дома, пытаясь лечиться... У мужа методы лечения - садистские! То ноги в кипяток ставить, то луковицу целиком сжевать... Жесть какая-то =( После такого лекарства болеть ну саааавсем не хочется...

А в понедельник я ездила на репетицию танца к Святому Патрику... Да, я участвую в одном из постановочных танцев!!! Правда, в народном, саом простом, но всё равно!! Я счастлиффф!)

А сейчас меня ждёт горячая ванна, а после этого пары... Болеешь, не болеешь, а на учёбу всё равно надо...